К вопросу о русскоязычных евреях как субэтносе
Поделиться
Euro-Asian Jewish Policy Papers, No 42 (December 2020)
В этнографии термин “субэтнос” (“субэтническая группа”) применяется в отношении выделяющихся своей устойчивой культурно-языковой спецификой группам еврейского народа – как «исторических», так и сравнительно новых. Представляется, что русскоязычные евреи представляют собой одну из этих новых субэтнических групп. Они обладают своим особым субэтническим самосознанием, не утрачивая при этом еврейского этнического самосознания. Они обладают своим собственным, уже достаточно устоявшимся комплексом культурных особенностей. В роли центра данной субэтнической группы выступает сейчас отнюдь не Россия, а Израиль, причем это касается не только тех русскоязычных евреев, которые проживают в самом Израиле, но и живущих в Диаспоре. Значительную роль в этом играет не только национально-религиозная идеология, как таковая, но и русскоязычные еврейские социальные сети и СМИ.
Часто научные споры – это споры о терминологии. Различные исследователи могут трактовать один и тот же термин по-разному. Поэтому сразу же подчеркну, что, будучи выпускником кафедры этнографии Исторического факультета МГУ, я использую термин “субэтнос” (“субэтническая группа”) в том смысле, который вкладывался в него советской этнографической школой. В основе же принятого в советской этнографии понимания термина “субэтнос” лежала концепция, сформулированная в работах Льва Гумилева (1912-1992), по мнению которого, «субэтонос – это этническая система, выделяющаяся внутри этноса своим стереотипом поведения и противопоставляющая себя окружению на основе взаимной комплиментарности составляющих ее членов. Субэтнос ≈ этнический таксон рангом ниже, чем этнос. (…) Путем неантагонистического соперничества субэтносы делают внутреннюю структуру этноса наиболее гибкой, не нарушая его единства. В процессе этногенеза субэтносы возникают и рассасываются (в той или иной степени безболезненно), сменяясь другими”[1].
Уже в силу своей уникальной биографии Лев Гумилев, безусловно, был аутсайдером в советской этнографии. Однако сформулированное им определение термина “субэтнос” было фактически повторено академиком Юлианом Бромлеем (1921-1990), занимавшим с 1966 года пост директора Института этнографии АН СССР и считавшимся “корифеем советской этнографии”. Он сделал это, в частности, в его работе “Очерки теории этноса”[2]. При этом советская этнографическая наука отрицала существование евреев в качестве единого народа. Так, например, согласно Большой Советской Энциклопедии, евреи – это “общее этническое название (на русском языке) народностей, исторически восходящих к древним евреям”. Ашкеназские, бухарские, грузинские евреи считались отдельными “народностями”. В отношении же горских евреев (которых в поздний советский период предпочитали именовать “татами”) и крымчаков официозная советская этнография того периода, когда я был студентом и молодым ученым, пыталась отрицать даже то, что они “исторически восходят к древним евреям”. Соответственно термин “субэтнос” (“субэтническая группа”) применительно к советским евреям так же, как и к евреям, проживавшим за пределами СССР, в официальной советской этнографии не применялся.
В общих чертах теория еврейских субэтносов была разработана выдающимся еврейским лингвистом Максом Вайнрайхом (хотя он и не употреблял именно этого термина) в его классической работе “История языка идиш”[3]. Находясь по сильным влиянием упомянутой работы Макса Вайнрайха, я употреблял или подразумевал в своих ранних работах известный мне из советской этнографической теории термин “субэтнос” (“субэтническая группа”) применительно к выделяющихся своей устойчивой культурно-языковой спецификой группам еврейского народа[4]. Той же терминологией пользовались и другие члены Еврейской историко-этнографической комиссии, созданной группой этнографов и историков-активистов неформального еврейского движения в 1981 году[5]. Подробно я изложил свое видение структуры субэтнических групп, составляющих в своей совокупности еврейский этнос, в написанной еще в советский период и первоначально опубликованной в самиздате статье «Элементы языковой ситуации в этнодисперсных группах. На примере еврейских субэтнических групп»[6].
После репатриации в Израиль я имел возможность убедиться в том, что существующая здесь школа “социальной антропологии” сильно отличается от советской этнографической школы. В контексте обсуждаемой темы важно то, что используемый на иврите термин “эда” чрезмерно расплывчат. В израильской социологии он употребляется зачастую в критическом ключе, когда речь идет о дискриминации на межобщинной почве[7]. Даже когда речь идет о вполне нейтральном упоминании совокупности “эдот Исраэль” (буквально – “общин Израилевых”) в смысле их особого культурно-лингвистического наследия, термин остается расплывчатым, потому что под ним могут пониматься как устоявшиеся группы, имеющие свой разговорный язык, фольклор и т.д. (“грузиним”, “кучиним”, “курдим” и т.п.), так и достаточно аморфные и молодые в масштабах этнических процессов совокупности репатриантов из того или иного государства (“романим”, “булгарим”, “англосаксим” и т.п.) или даже религиозно-идеологические течения (га-эда га-харедит”, т.е. ультраортодоксальная религиозная община).
Встречающийся в англоязычной литературе по социальной антропологии термин “Ethnoreligious group” (“этно-религиозная группа”) также, по существу, неприменим к консолидированным культурно-лингвистическим группам, формирующим в своей совокупности еврейский народ. Он обозначает либо этническую группу, важным идентификатором которой является религия, либо же конфессиональную группу, приобретшую этнические черты[8]. Этим термином скорее можно определить еврейский народ в целом, исходя из того, что иудаизм выполняет для евреев роль важнейшего этнического символа.
Исходя из сказанного выше, я считаю возможным и даже необходимым употребление воспринятого мною в советское время термина “субэтнос” (“субэтническая группа”), как минимум работах на русском языке (а в принципе и на других языках), и сейчас, спустя более трех десятилетий после того, как я репатриировался из СССР.
Каким образом коррелируются русскоязычные евреи с понятием “субэтнос” (“субэтническая группа”)? – Прежде, чем дать ответ на этот вопрос, я считаю необходимым констатировать, что существовавшие к началу ХХ века субэтнические группы еврейского народа подверглись к настоящему времени сильнейшему размыванию. Почти все специфически еврейские языки Диаспоры либо уже исчезли, либо находятся под угрозой исчезновения. Даже идиш, традиционный язык ашкеназских евреев, об угрозе исчезновения которого пока говорить преждевременно, уже не является родным языком подавляющего большинства людей, происходящих из данной субэтнической группы, самой крупной в еврейском народе в новое и новейшее время. Перестал существовать традиционный жизненный уклад старых субэтнических групп евреев. Большинство их представителей уже не живут спустя столетие там, где поколениями жили их предки. Все еще сохраняющиеся элементы традиционной субэтнической культуры во все большей степени становятся реликтами, субстратом, на котором буквально на наших глазах формируются новые еврейские субэтнические группы[9]. Эта ситуация вполне согласовывается с процитированным выше определением Льва Гумилева, согласно которому “в процессе этногенеза субэтносы возникают и рассасываются (в той или иной степени безболезненно), сменяясь другими”.
Представляется, что русскоязычные евреи представляют собой одну из этих новых субэтнических групп еврейского народа. Они обладают своим особым субэтническим самосознанием, не утрачивая при этом еврейского этнического самосознания. Они обладают своим собственным, уже достаточно устоявшимся комплексом культурных особенностей[10]. В Израиле уже укоренился применительно к этой новой субэтнической группе неофициальный экзоним “русим”, который при общении на иврите зачастую выступает и в качестве самоназвания.
В заключение представляется необходимым подчеркнуть, что в роли центра субэтнической группы русскоязычных евреев выступает сейчас отнюдь не Россия, а Израиль. Сказанное касается не только тех русскоязычных евреев, которые проживают в самом Израиле, но и живущих в Диаспоре. Значительную роль в этом играет не только национально-религиозная идеология, как таковая, но и русскоязычные еврейские социальные сети и СМИ[11]. Возвращаясь к теории этноса Льва Гумилева, представляется уместным в контексте обсуждаемой темы привести еще одну короткую цитату из процитированного выше словаря ее понятий и терминов: “В этносе, как правило, выделяется субэтнос, играющий ведущую роль”. Субэтносом, играющим ведущую роль в современном еврейском этносе, является ивритоязычный субэтнос израильских евреев, в формировании которого принимали и принимают участие представители всех без исключения старых и новых субэтнических групп еврейского народа, включая русскоязычных евреев.
[1] См. “Словарь понятий и терминов истории этногенеза Л.Н.Гумилева”: Л. Н. Гумилев, Этносфера: история людей и история природы. – Москва: “Экопрос”, 1993, сс. 493-542.
[2] Ю. В. Бромлей, Очерки теории этноса, Москва, 1983, сс. 83-87.
[3] Max Weinreich, Geshikhte fun der yiddisher sprakh (в 4х томах), Нью-Йорк, 1973; английский перевод: History of the Yiddish Language (2 volumes), Yale University Press, New Haven, 2008.
[4] “Tsi neytikn zikh hipotezes in a visnshaftlekher argumentatsie. Vegn M.Matatovs artikl ‘Tsu der frage vegn dem tatishn etnos'” (“Нуждаются ли гипотезы в научной аргументации. О статье М. Мататова ‘К вопросу о татском этносе'” – на яз. идиш), Sovetish heymland, 1982, N 10, pp. 51-63; «О происхождении этнонима ‘крымчак’ и понятия ‘крымчакский язык’», География и культура этнографических групп татар в СССР, Москва, 1983, сс. 94 – 104; «Этнокультурная эволюция балканских сефардов в XVI-XIX вв. (на примере балканских сефардов)», Этническая культура. Динамика основных элементов, Москва, 1984, сс. 81– 96.
[5] О Еврейской историко-этнографической комиссии см.: Игорь Крупник, “Как мы занимались историей… и этнографией. К 35-летию Еврейской историко-этнографической комиссии, 1981-1990 гг.”, (ред. М.С.Куповецкиий) Советская иудаика: история, проблематика, персоналии, Иерусалим – Москва: “Гешарим”, 2017. – сс. 286-360.
[6] Вестник Еврейского Университета, N 2 (6), Москва, 1994, сс. 59 – 67.
[7] См., например: Yehuda Shenhav, “Etniyut”, (ed. Uri Ram and Niza Berkovich) I/shivyon (“Не/равенство” – на яз. иврит), Ben-Gurion University, Beer-Sheva, 2006, pp. 55-63.
[8] О содержании термина “Ethnoreligious group” подробнее см., например: David M. Barry, “The Relationship between Religion and Ethnicity: A Review of the Literature”, Popular Perceptions of the Relationship Between Religious and Ethnic Identities: A Comparative Study of Ethnology in Contemporary Russia and Beyond, Western Michigan University, 2012, pp. 6–19.
[9] Подробнее об этом см.: Велвл Чернин, “Границы еврейского национального коллектива: Восточноевропейский и Евроазиатский контекст”, Евреи Европы и Азии: Ежегодник ЕАЕК, 2018-2019/5779. – Герцелия, 2019. – сс. 29-39.
[10] Одним из ярких наиболее проявлений культурной специфики русскоязычных евреев является русско-еврейская литература. Подробнее об этом см.: Велвл Чернин, “Русско-еврейская литература в Израиле и Диаспоре”, Ежегодник ЕАЕК 2019-2020, с. 221-246.
[11] Владимир (Зеэв) Ханин, Велвл Чернин, Еврейская идентичность в бывшем СССР: параметры, модели и вызовы. Тель-Авив и Герцлия: ИЕАЕИ и Центр исследований диаспоры Тель-Авивского Университета, март 2020. – Cc. 98 – 104
