Общинная деятельность в условиях виртуализации общественного пространства – социологический контекст
Поделиться
EAJ Policy Papers, No 32 (7 April 2020) / Фото: Hillel Case
Виртуальные проекты в большинстве случаев, до недавнего времени оставались важным, но все же, вспомогательным – или, точнее, сопровождающим элементом «очных» встреч, конференций, религиозных собраний, образовательных проектов и иных мероприятий еврейских общин Евро-Азии. Но сегодня можно предположить, что диктуемое мировой эпидемией резкое снижения уровня прямой физической интеракции между людьми, станет – а в реальности, уже становится триггером перехода упомянутого процесса виртуализации на новый качественный уровень. Исследования показывают, что уже сегодня целый ряд важнейших общинных структур, по сути, являются сетевыми сообществами, что во многом соответствует укрепляющейся «транснациональной» модели идентификации постсоветского еврейства. Наконец, «виртуальная общинная реальность» может стать решением проблемы «выпадения», в силу занятости, из «очной» общинной деятельности таких категорий как «средний возраст – средний класс».
Заметная виртуализация общественного пространства последних полутора десятилетий, среди прочих структур «третьего сектора» (НГО) не обошла и еврейские организации, включая общинные структуры и институты Евро-Азиатского региона и русскоязычной еврейской диаспоры. При этом виртуальные проекты в большинстве случаев, до недавнего времени оставались важным, но все же, вспомогательным – или, точнее, сопровождающим элементом «очных» встреч, конференций, религиозных собраний, образовательных проектов и иных общинных мероприятий.
Но сегодня есть все основания предположить, что диктуемая мировой эпидемией нынешняя ситуация, потребовавшая резкого снижения уровня прямой физической интеракции между людьми, станет – а в реальности, уже становится, триггером перехода упомянутого процесса виртуализации на новый качественный уровень. Надо полагать, что евро-азиатские еврейские общины и их зонтичные объединения, прежде всего – ЕАЕК, смогут изыскать необходимые для этого финансовые и организационные ресурсы. Но существуют ли социологические обоснования для такого решительного шага?
Сетевое сообщество
Согласно оценкам ведущего израильского демографа проф. Серджио Делла Пергола, лицо еврейских общин постсоветской Евро-Азии, лицо которых продолжают определять негативные демографические факторы, эмиграция и ассимиляция. Тем не мене, численность «расширенной еврейской популяции» в этом регионе, без учета стран Балтии, все еще составляет 880-900 тыс. человек, представляющих потенциал как «еврейской» эмиграции, так и еврейской общинной деятельности. [i]
Таблица 1. Еврейское население пост-светской Евразии
| Категории «еврейской популяции» стран бывшего СССР | Страны бывшего СССР (без Балтии) | ||
| Европейские | Азиатские | Всего | |
| Этническое ядро | 233.500 | 16.000 | 249.000 |
| Лица, имеющие родителей-евреев | 440.700 | 27.200 | 467.900 |
| «Расширенное» еврейское население | 612.500 | 38.600 | 651.100 |
| Население по критериям ЗОВ | 844.000 | 53.300 | 897.300 |
По нашему мнению, социальной инфраструктуры как «этнического ядра», так и немалой части «облака» этой популяции можно уже сегодня рассматривать в качестве своего рода «сетевого» сообщества. Приведем несколько аргументов в пользу этой гипотезы.
- Феномен, назовем его, «устойчивой экстерриториальной интеракции». Абсолютное большинство (не менее 80%) постсоветских евреев и членов их семей, по авторитетному мнению д-ра Марка Тольца, сконцентрировано в столицах и иных крупных индустриальных и культурных центрах.[ii] И, добавим, одновременно рассеяны по кварталам, микрорайонам и городам-спутникам этих агломераций. Однако, это как правило, не мешает местным евреям поддерживать тесные связи на личном уровне.
Данный вывод следует и из данных масштабного исследования еврейского населения стран бывшего СССР, проведенного, под руководством автора, Институтом Евро-Азиатских еврейских исследований (ИЕАЕК) по инициативе Евро-азиатского Еврейского Конгресса в конце 2018 и начале 2019 года. Исследование показало: чем устойчивей была еврейская идентичность респондента, тем более высокой была в его дружеском окружении представителей той же этнической группы. В итоге 16% наших респондентов сообщили, что евреи составляют большинство их близких друзей; около половины – что евреев и неевреев в их близком окружении примерно поровну, и треть – что там присутствуют в основном неевреи, либо затруднились определить национальность своих друзей. Причем, феномен более высокой тесной интеракции с представителями своей этно-общинной группы как раз был более выражен в мегаполисах и городах-миллионниках.
- Присутствие близких по сути или идентичных явлений и в иных русскоговорящих еврейских сообществах, что показывает устойчиво-долгосрочный характер социально-поведенческие стереотипов постсоветского еврейства. Так, почти 60% выходцев из бывшего СССР, поселившихся в столице Израиля, Иерусалиме и опрошенные в ходе нашего масштабного, сравнительно недавнего исследовании русскоязычной общины Израиля, проведенного под руководствам автора этих строк, отметили что согласно их субъективной оценке, русскоязычные израильтяне составляют существенно меньше половины или абсолютное меньшинство жителей их микрорайона. (В среднем по выборке доля давших такой ответ была почти вдвое ниже). Тем не менее, две трети «русских иерусалимцев» (против примерно половины в среднем по стране) тесно общаются в основном, с представителями своей же общины.
Таким образом, отмеченные социально-поведенческие стереотипы постсоветского еврейства явно носят устойчиво-долгосрочный характер, являясь одной из черт «транснационального» русскоязычного еврейского сообщества.
- Феномен «транснационального» русскоязычного еврейского сообщества. Наше и иные исследования показывают наличие в еврейской среде стран бывшего СССР двух встречных процессов: с одной стороны, размывание постсоветской еврейской общности, существовавшей еще на рубеже тысячелетий, и укрепление локальной еврейской идентичности (молдавско-еврейской, российско-еврейской, украино-еврейской и т.п.), которая превалирует над универсальной. И с другой стороны, заметная идентификация постсоветского еврейства с наднациональным сообществом выходцев из бывшего СССР с центром в Государстве Израиль.
В существование подобного явления, в долгосрочной или среднесрочной перспективе, судя по данным нашего исследования 2019 года, верят почти 60% евреев и членов их семей постсоветской Евразии; существенной разницы между разными возрастными группами и лицами гомогенного или смешанного и нееврейского происхождения по этому вопросу не наблюдалось. А ее практическим воплощением можно считать поддержание интенсивных, причем – что важно – в основном виртуальных контактов с многочисленными друзьями и родственниками респондента, живущими за рубежом страны его пребывания.
Так, лишь 14% наших респондентов утверждали, что у них нет близких друзей и родственников (евреев и членов их семей) за пределами страны, в которой они живут, причем у более чем четверти опрошенных такие люди есть в одной стране, у почти 40% – в двух-трех, и у пятой части – в четырех и более странах мира. Регулярные или эпизодические очные встречи с ними осуществляют соответственно, 12% и менее пятой части респондентов, в то время как половина общего числа респондентов (почти 60% тех, кто имеет за рубежом друзей и родственников) сообщили, что они «встречаются с ними нечасто, но все время поддерживают контакты по телефону, почте, э-мэйлу и через социальные сети»
- Выстраивание инфраструктуры организованного еврейского движения на постсоветском пространстве конгруэнтной параметрам «сетевого» сообщества. Основной моделью еврейских общинных организаций сегодня является совокупность “сервисных” институтов, оказывающих специфические (социальные, образовательные, культурологические, религиозные, правовые, лоббистские и т. п.) услуги еврейскому населению, и системы вертикальных и горизонтальных связей, возникающих в результате такого взаимодействия. На подобных принципах сегодня действует подавляющее большинство городских еврейских общин и территориальных еврейских национально-культурных автономий, проекты и мероприятия которых являются своего рода “площадкой” несистематической интеракции представителей местного еврейского населения в самом широком смысле этого слова. Причем центр притяжения и координации этих сетей в последние годы ощутимо сдвигается в сторону региональных и над-региональных («континентальных) зонтичных объединений. [iii]
Таким образом, шаг вперед с целью «виртуализации» общинных образовательных, организационных, информационных, мемориальных и иных проектов имеет определенное социокультурное обоснование и явно не будет выглядеть непонятной экзотикой. Но остается главный вопрос:
Стоит ли дело возможных затраченных усилий?
Масштабное исследование еврейского населения стран бывшего СССР, проведенное Институтом Евро-Азиатских еврейских исследований (ИЕАЕК) по инициативе Евро-азиатского Еврейского Конгресса в конце 2018 и начале 2019 года показало сохранение заметного интереса к еврейской деятельности у значимого числа лиц еврейского, смешанного и нееврейского происхождения. Участие в еврейской общинной деятельности пропорционально уровню гомогенности этнического происхождения респондента, но лица смешанного происхождения, согласно нашим данным, остаются важным источником для такой активности. Иными словами, общинные проекты не только оказываются привлекательными для лиц со сформированной еврейской идентификацией, но и сами являются агентами формирования такой идентичности у лиц с отсутствовавшей ранее или неустойчивой еврейской идентификацией и, по сути, образуют рамки еврейского коллектива.
Значение этого фактора тем выше, что, согласно многочисленным научным публикациям, в русскоязычных еврейских общинах за пределами Израиля семья, хотя и остается важным фактором усвоения еврейского самосознания, но все реже функционирует в качестве канала передачи еврейских этнокультурных практик, уступая по значению системе еврейского образования и общинному активизму. В самом деле, от четверти до почти трети респондентов принявших участие в нашем исследовании еврейского населения в странах бывшего СССР – Беларуси, Молдове, РФ, Украине и Казахстане, отметили, что «еврейское чувство» пришло к ним на мероприятиях, организованных местными и зарубежными еврейскими организациями, а также благодаря интересу к еврейской истории, традиции и культуре (оба параметра заняли 2-3 место в иерархии факторов еврейской идентичности после «семейной традиции и атмосферы»).
Исследование также показало, что более высокой, по сравнению с другими социально-демографическими и возрастными когортами, активностью отличается молодежь и лица пенсионного возраста, в то время как категория «средний возраст – средний класс» уделяет таким мероприятиям, по понятным причинам, меньше времени. Но в этой же когорте высока доля тех, кто готов, «если предложат, это взвесить». Потому, совсем не исключено, что «виртуальная общинная реальность» может предложить адекватный способ реализации отмеченных интенций.
Показательно, что в более молодом сегменте этой когорты (26-40 лет) для тех, кто заявил, что появлению у них «еврейского ощущения» они обязаны именно участию в мероприятиях местных и зарубежных еврейских организаций, оказалась равна доле молодых людей 16-25 лет, выбравших в опросе то же обстоятельство. Иными словами, представители столь желаемой на еврейских мероприятиях возрастной категории — это нередко, бывшие молодые «интересующиеся» и активисты, которые в силу понятных жизненных причин, не в состоянии удалять им достаточно времени. Потому, совсем не исключено, что «виртуальная общинная реальность» может предложить решение данной проблемы и адекватный способ реализации отмеченных интенций.
[i] Sergio DellaPergola. “World Jewish Population, 2018”, in Arnold Dashefsky and Ira M. Sheskin (Editors) The American Jewish Year Book, 2018, Volume 118 (2018) (Dordrecht: Springer), Pp. 361-452.
[ii] Mark Tolts, “A Half Century of Jewish Emigration from the Former Soviet Union”, in Denisenko et al. (eds.), Migration from the Newly Independent States (Basel: Springer Nature Switzerland AG, 2020), pp. 321-342
[iii] См. Зеэв Ханин, «В поисках общины. Модели возрождения организованной еврейской жизни в позднем СССР и постсоветских странах». Диаспоры (Москва), 2011, № 2. – Сс. 64-79
